Михаил Леонтьев
Препятствием к объединению с Белоруссией была политика
Лукашенко
- Михаил Владимирович, как бы Вы
охарактеризовали перспективы взаимоотношений России и Белоруссии?
- У меня на этот счет есть глубокое политическое убеждение, а не
прогноз. Анализировать и прогнозировать здесь ровным счетом нечего, потому что
российско-белорусские отношения будут выглядеть так, как мы захотим. А как мы
захотим, мне сказать трудно, поскольку я не являюсь субъектом принятия решений.
- А как, по Вашему мнению, должны
выглядеть эти взаимоотношения?
- Как они должны выглядеть? Понятно, что это должно быть единое
государство, отнюдь не исчерпывающееся союзом России и Белоруссии, поскольку у нас нет других
предпосылок геополитического и геоэкономического выживания. Насколько я
понимаю, на этой формальной аксиоме и базировался до сих пор весь процесс наших
взаимоотношений. Другое дело, насколько она последовательно и реально
проводилась в жизнь обеими сторонами процесса. То, что сейчас произошло, может
иметь для российско-белорусских отношений, как позитивный результат, так и
негативный. Если мы возьмем за аксиому, что Россия будет стремиться к
объединению, и последовательно добиваться этого, как главной цели, то,
безусловно, то, что произошло, имеет позитивный результат. Потому что в
значительной степени препятствием к объединению все последнее время была
политика Лукашенко, который использовал идею объединения для различных
маневров. А нынешняя ситуация резко ограничивает амплитуду маневра для него, в
первую очередь. Если мы будем вести дело именно к этому, то все понятно.
Никаких проблем нет.
Если мы исходим из того, что сами не знаем, чего мы хотим, а такая
концепция есть, и у нас много разных центров принятия решений, в этом случае,
то, что сейчас произошло, представляет определенную опасность. Поскольку есть и
стимулы, и соблазны изменить амплитуду движения. И с белорусской стороны,
которая сильно обижена, в первую очередь, очевидным публичным поруганием,
проигрышем. И со стороны российской, которая добилась, вроде бы, чего хотела. И
если мы ставим цели коммерческого характера, среднесрочного и краткосрочного,
выше стратегических, геополитических, и вообще политических, то тогда есть
соблазн просто двигаться дальше в этом же самом направлении. То есть
исповедовать то, что называется крайний прагматизм во внешней политике. Совсем недавно мы этим
гордились даже.
Но есть еще один момент – наша политика в отношении постсоветского
пространства, с моей точки зрения, не может рассматриваться по критериям
внешней политики. Это не значит, что она не должна быть в чем-то прагматичной.
Но при этом, у меня нет никаких оснований считать, что для России, для нынешней
российской власти, да и вообще для российской власти вопрос объединения не
является приоритетным. И если это так, то тогда вообще все можно воспринимать
оптимистически. Опять же я говорю, что это допущение. Это допущение, поскольку
российская политика в целом стратегически не глобализована. Я много раз об этом
говорил, мне кажется, что это такие правила игры, не глобализовать
стратегические цели, и поэтому о целях можно догадываться по некоторой
последовательности позиций, решений и так далее в большей степени, чем по
декларациям.
- Но декларируют свои геополитические
цели многие государства.
- Вообще говоря, всегда страны стремятся свои геополитические цели
декларировать. Но мы имеем основания полагать, что наши противники абсолютно не
приемлют эти цели. И для них такая декларация будет просто пропагандистским
подарком.
Материал взят с - www.kreml.org
Найти
другие материалы в Интернете>>>
